Неточные совпадения
Он посмеивался над тем, как она расставляла мебель, привезенную
из Москвы, как
убирала по-новому свою и его
комнату, как вешала гардины, как распределяла будущее помещение для гостей, для Долли, как устраивала помещение своей новой девушке, как заказывала обед старику повару, как входила в препиранья с Агафьей Михайловной, отстраняя ее от провизии.
Она влетела в
комнату птицей, заставила его принять аспирин, натаскала
из своей
комнаты закусок, вина, конфет, цветов, красиво
убрала стол и, сидя против Самгина, в пестром кимоно, покачивая туго причесанной головой, передергивая плечами, говорила вполголоса очень бойко, с неожиданными и забавными интонациями...
Не дай Бог, когда Захар воспламенится усердием угодить барину и вздумает все
убрать, вычистить, установить, живо, разом привести в порядок! Бедам и убыткам не бывает конца: едва ли неприятельский солдат, ворвавшись в дом, нанесет столько вреда. Начиналась ломка, паденье разных вещей, битье посуды, опрокидыванье стульев; кончалось тем, что надо было его выгнать
из комнаты, или он сам уходил с бранью и с проклятиями.
— И! нет, какой характер! Не глупа, училась хорошо, читает много книг и приодеться любит. Поп-то не бедный: своя земля есть. Михайло Иваныч, помещик, любит его, — у него там полная чаша! Хлеба, всякого добра — вволю; лошадей ему подарил, экипаж, даже деревьями
из оранжерей
комнаты у него
убирает. Поп умный,
из молодых — только уж очень по-светски ведет себя: привык там в помещичьем кругу. Даже французские книжки читает и покуривает — это уж и не пристало бы к рясе…
Как-то утром я взошел в
комнату моей матери; молодая горничная
убирала ее; она была
из новых, то есть
из доставшихся моему отцу после Сенатора. Я ее почти совсем не знал. Я сел и взял какую-то книгу. Мне показалось, что девушка плачет; взглянул на нее — она в самом деле плакала и вдруг в страшном волнении подошла ко мне и бросилась мне в ноги.
В девичьей остается одна денщица, обыкновенно
из подростков, которая
убирает посуду, метет
комнату и принимается вязать чулок, чутко прислушиваясь, не раздадутся ли в барыниной спальне шаги Анны Павловны Затрапезной.
Как ни строга была матушка, но и она, видя, как Сатир,
убирая комнаты, вдруг бросит на пол щетку и начнет Богу молиться, должна была сознаться, что
из этого человека никогда путного лакея не выйдет.
И в один злополучный день прислуга, вошедшая
убирать его
комнату, увидела:
из камина торчали ноги, а среди пылающих дров в камине лежала обуглившаяся верхняя часть тела несчастного художника.
Просто, реально и тепло автор рассказывал, как Фомка
из Сандомира пробивал себе трудную дорогу в жизни, как он нанялся в услужение к учителю в монастырской школе, как потом получил позволение учиться с другими учениками, продолжая чистить сапоги и
убирать комнату учителя, как сначала над ним смеялись гордые паничи и как он шаг за шагом обгонял их и первым кончил школу.
Я и Генрих сговорились, что когда она встанет и первый раз выйдет
из своей спальни, откуда она целый месяц не выходила, то мы и
уберем все
комнаты цветами.
Для сей цели Миропа Дмитриевна наняла верхний этаж одного
из самых больших домов на Никитской и разбила этот этаж на номера, которые выкрасила,
убрала мебелью и над окнами оных с улицы прибила вывеску: Меблированные
комнаты со столом госпожи Зверевой.
Тем не менее, когда ей однажды утром доложили, что Степан Владимирыч ночью исчез
из Головлева, она вдруг пришла в себя. Немедленно разослала весь дом на поиски и лично приступила к следствию, начав с осмотра
комнаты, в которой жил постылый. Первое, что поразило ее, — это стоявший на столе штоф, на дне которого еще плескалось немного жидкости и который впопыхах не догадались
убрать.
В одно
из воскресений, когда хозяева ушли к ранней обедне, а я, поставив самовар, отправился
убирать комнаты, — старший ребенок, забравшись в кухню, вытащил кран
из самовара и уселся под стол играть краном.
Скоро мы перестали нуждаться в предбаннике: мать Людмилы нашла работу у скорняка и с утра уходила
из дому, сестренка училась в школе, брат работал на заводе изразцов. В ненастные дни я приходил к девочке, помогая ей стряпать,
убирать комнату и кухню, она смеялась...
А состряпав обед,
убирала комнату, мылась, одевала чистое платье и садилась за стол к окну чинить что-нибудь
из одёжи.
По утрам,
убирая комнату хозяина, он, высунув голову
из окна, смотрел на дно узкой, глубокой улицы, и — видел всегда одних и тех же людей, и знал, что́ каждый
из них будет делать через час и завтра, всегда. Лавочные мальчики были знакомы и неприятны, опасны своим озорством. Каждый человек казался прикованным к своему делу, как собака к своей конуре. Иногда мелькало или звучало что-то новое, но его трудно было понять в густой массе знакомого, обычного и неприятного.
Елизавету же Петровну, как видно, сильно заняло ее новое предположение, так что, выйдя из-за стола, она, не теряя ни минуты, позвала Марфушу и дворника и заставила их вещи свои перетаскивать в
комнату Елены, а вещи Елены — в свою
комнату, и при этом последнюю заметно старалась
убрать как можно наряднее; для этой цели Елизавета Петровна оставила в этой
комнате свой ковер, свой ломберный стол и на нем вазы с восковыми цветами.
Но о холостой жизни Александра Ивановича и женитьбе его на Татьяне Андреевне я мог составить только отрывочные понятия
из слов дебелой жены повара Лукерьи, приходившей в отсутствие Григорьевых, отца и сына, наверх
убирать комнаты и ненавидевшей свою госпожу до крайности.
Рыжая девица Паша несла в «раишке», кроме специального труда, обязанности горничной: кухарка будила ее раньше всех, и Паша должна была
убирать зал — огромную, как сарай,
комнату с пятью стрельчатыми окнами; два
из них были наглухо забиты и завешены войлочным крашеным ковром.
Она жила уже не в отеле, а на частной квартире
из двух
комнат, которые
убрала по своему вкусу, холодно и роскошно.
День Орловых начинался так: часов в шесть утра Матрёна просыпалась, умывалась и ставила самовар, не раз искалеченный в пылу драк и весь покрытый заплатами
из олова. Пока кипел самовар, она
убирала комнату, ходила в лавочку, потом будила мужа; он вставал, умывался, а самовар уже стоял на столе, шипя и курлыкая. Садились пить чай с белым хлебом, которого съедали вдвоём фунт.
Дашутка осталась в трактире одна; никто уж не приходил пить чай и водку, и она то
убирала в
комнатах, то пила мед и ела баранки; но через несколько дней допрашивали сторожа на переезде, и он сказал, что в понедельник поздно вечером видел, как Яков ехал с Дашуткой
из Лимарова.
Эта Алена, маленькая, бледная, глуповатая, весь день
убирала комнаты, служила за столом, топила печи, шила, стирала, но все казалось, что она возится, стучит сапогами и только мешает и доме;
из страха, как бы ее не рассчитали и не услали домой, она роняла и часто била посуду, и у нее вычитали
из жалованья, а потом ее мать и бабушка приходили и кланялись тете Даше в ноги.
— Красоты, кажется, была такой, — вмешалась Алена Игнатьевна, — что редкостно на картинках таких красавиц изображают. Приехала тогда
из ученья
из Питербурга к бабеньке: молоденькая, розовая, румяная, платья тогда, по-старинному сказать, носили без юбок, перетянутся, волосы
уберут, причешут, братец мне родной — парикмахер — был нарочно для того выписан
из Питербурга, загляденье для нас, рабынь, было: словно солнце выйдет поутру
из своих
комнат.
Ее перенесли в полдень в последнюю палату, поставили на катафалк
из белого глазета серебром и золотом вышитый белый гроб с зажженными перед ним с трех сторон свечами в тяжелых подсвечниках, принесенных
из церкви. Всю
комнату убрали коврами и пальмами
из квартиры начальницы, превратив угрюмую лазаретную палату в зимний сад.
По уходе хозяйки горничная с китайскими глазами и фигуркой фарфоровой куклы прошла по всем
комнатам и везде открыла форточки, а потом отдернула портьеру и отворила дверь
из гостиной в будуар, который служил тоже хозяйке и ее кабинетом и тайником. Здесь девушка
убрала беспорядок, потом вынула
из кармана подобранный ключик, открыла им стол и, достав оттуда надушенный листок слоновой бумаги, зажгла свечи и начала выводить...
—
Убери этот портрет
из твоей
комнаты! — умоляюще сказал он, прижимая ее руку к губам.